Композитор Леонид Десятников: Я не хирург и не интриганНа сцене Мариинки показали самый скандальный спектакль Большого театра - оперу "Дети Розенталя". Питерская премьера совпала с 50-летием ее автора - композитора Леонида Десятникова, став кульминацией его юбилейного фестиваля, проходящего в Москве и Петербурге, а также частью обменных гастролей между двумя театрами, в рамках которых Большой показывает еще "Летучего голландца" Вагнера в постановке Петера Конвичного. С Леонидом Десятниковым встретилась обозреватель газеты "Известия" Екатерина Бирюкова.Известия / Вторник 18 октября 2005 - Вы вспоминаете московскую премьеру "Детей Розенталя"? - Нет, не вспоминаю. Обычно ведь запоминаются какие-то болезненные впечатления, а их не было. - Да вы что! А история с депутатами и "Идущими вместе" не травмировала вас? - Только в том смысле, что я очень сочувствовал и продолжаю сочувствовать Владимиру Сорокину, поскольку он мой друг и соратник. - Что будет происходить с оперой дальше? - Ее будут записывать на DVD - вероятно, весной следующего года. Я более определенно не могу сказать, потому что опера сейчас безраздельно принадлежит Большому театру до 1 января 2009 года. - И вы никак не участвуете в ее теперешней жизни? Не следите за тем, кто и как в ней поет, например? - Я не считаю возможным вторгаться в производственные отношения, в чужой организм. Я не хирург. И не интриган. - В фестивале, проходящем сейчас в обеих столицах по случаю вашего 50-летия, нет другого вашего крупного сочинения - симфонии "Зима священная". Меж тем ее уже сыграли в канадском городе Виннипеге. Почему там? - Потому что там работает дирижер Андрей Борейко. Это, знаете, русская мафия за границей. Фестиваль проходит там ежегодно, и каждый раз есть программа из сочинений какого-либо современного композитора. До меня были Гия Канчели, Арво Пярт. Когда я туда собирался, то был очень напуган, потому что меня предупредили, что Виннипег - это самое ветреное место в мире, а в прошлом году во время фестиваля - это конец января - там было минус 50. Я специально купил какой-то пуховик - не могу же я приехать в западный мир в дубленке, меня там сразу расстреляют! Но в этом году природа была милостива, температура держалась в рамках минус 15. И я обнаружил там превосходный оркестр. Это было удивительно: довольно уродливый пейзаж (особенно с точки зрения петербуржца) и при этом высокий уровень классического музицирования! Публика была исключительно доброжелательна. - Дальше есть оперные планы? - Есть предложение из одной скандинавской страны, но литературный материал, на котором они настаивают, меня не устраивает. В то время как у меня есть идея, которая связана с Петербургом. Но в Петербурге у меня никаких предложений нет. - Вот бы к открытию новой сцены Мариинки что-нибудь такое написать. - Это было бы идеально! Можно сказать, что, разговаривая с вами, я даю некий намек. В Москве слушали Сорокина, в Питере - ДесятниковаНикаких "Идущих вместе" или "Наших" на питерской премьере "Детей Розенталя" не было. Пришли только свои. Петербург - счастливый город, потому что в нем, по крайней мере, в рядах его передовой интеллигенции, есть полное единение по поводу того, кто в стране главный композитор. Вокруг местного жителя Леонида Десятникова здесь царит давний, прочный и очень трогательный культ, который лишь укрепляется не слишком восторженным отношением к его творчеству со стороны местного Союза композиторов. Поэтому понятно, что московская и питерская премьеры "Детей Розенталя" были двумя совершенно разными по эмоциональной окраске событиями. В Мариинском театре не было и следа той напряженной готовности к провокациям и повышенной нервной одобрительности, что сопровождали мартовские события в Большом и превращали их в экзамен для российской демократии. В Питере все выглядело скорее мирным домашним праздником, на который Большой в качестве именинного пирога привез свой спектакль. Настолько мирным, что, пожалуй, можно, наконец, посетовать на досадное несоответствие музыкальных стилизаций Леонида Десятникова формальным экзерсисам поставившего спектакль Эймунтаса Някрошюса и не впасть при этом в антидемократическую ересь. Вообще-то нельзя сказать, что прошедшие полгода после московской премьеры и непривычная акустика Мариинки пошли спектаклю на пользу. Оркестр под управлением Александра Ведерникова временами звучал растерянно и тускло, самый сложносоставной хоровой ансамбль в сцене "Трех вокзалов" (а это, между прочим, единственная сцена, где дается портрет Белокаменной) едва не рассыпался, кое-кого из солистов просто не было слышно, а текст Владимира Сорокина, из-за которого было столько шума, практически весь пал жертвой певческой дикции. Но праздника питерской публике все эти мелочи никак не испортили. Она живейшим образом реагировала на заложенную в опере иронию и если не хлопала после каждого номера, то, как объясняли знатоки местных нравов, - исключительно из врожденной культурности, не позволяющей аплодировать между частями. А слова - что слова? В конце концов, в отличие от москвичей, питерцы пришли слушать в "Детях Розенталя" не слова, а музыку. Современные русские композиторы: Леонид Десятников |