Культура / Четверг 12 июля 2001

Анна Ветрова, Елена Третьякова

Фестиваль "Звезды белых ночей" - это не только парад премьер Мариинского театра уходящего сезона (о них наша газета уже публиковала "отдельные" материалы). Это многочисленные симфонические программы оркестра, выступления Академии молодых певцов с самым разнообразным репертуаром, концертные исполнения опер, апробация всякого рода необычных проектов... О двух последних разделах афиши фестиваля и об одной из самых ярких концертных программ мы хотим сегодня рассказать нашим читателям.

Первой из списка непоставленных (на данный момент!) опер прозвучала "Турандот" Дж. Пуччини. То, что театру сие грандиозное творение по силам, - никаких сомнений не вызывает. Но... соответствующего статусу Мариинки уровня исполнения еще предстоит достичь. Пока это сыро, скорее пристрелка, проброс в будущее, нежели высокого качества результат. Прежде всего проблема в самой Турандот, то есть в исполнительнице главной партии. М. Лапина не столько ее спела, сколько прокричала, не очень придерживаясь вокальной строки, предписанной композитором. С партией Калафа вполне справился В. Луцюк, хотя несколько зажался перед коронным номером - романсом, превращенным тремя великими тенорами в шлягер. Не сорвался, выдержал, правда, обошелся без блеска и необходимой свободы, но и без фальши... Вполне по голосу и по силам И. Джиоевой партия Лю. Она всегда стоически пытается не форсировать голос, и ей это в большинстве случаев удается. Вовсю старался хор и в финале достиг максимального эффекта, заслужив по справедливости бурные аплодисменты...

Огромный интерес вызвало начинание под названием "Из архивов Мариинского театра". И не напрасно. Извлеченные из библиотечных недр старинные партитуры Ф. Арайи "Цефал и Прокрис" и Д.Чимарозы "Клеопатра" воскресили забытые страницы истории искусства. Опера Ф.Арайи знаменательна тем, что написана на текст Сумарокова. Архаика словесности допушкинской поры придала очарование произведению, появившемуся на свет в 1755 году, до елизаветинского указа о создании русского театра. Молодые и более опытные певицы (мужские партии согласно традиции отданы женским голосам) одолели трудности виртуозных партий, несмотря на то что два с половиной часа чистой музыки, вышедшей из-под пера не самого одаренного итальянского композитора, вполне утомительно и петь, и слушать. Зато после раннего отечественного опуса, имеющего не столько эстетическую, сколько историческую ценность, гораздо более живым и талантливым показалось творение Д.Чимарозы. В "Клеопатре" С.Трифонова, М.Горцевская, Л.Шевцова и Д. Воропаев не без шероховатостей, но с отвагой демонстрировали умение исполнять пассажи, трели, фиоритуры, которыми изобилуют партии их героев.

Еще более сложную задачу поставил перед вокалистами Дж.Россини. Его "Путешествие в Реймс" было "озвучено" певцами Академии Мариинского театра. Они явно получали удовольствие от музыки великого маэстро, и это удовольствие не могло не передаться залу. Не все участники "Путешествия" выступили одинаково ровно, но лучшие из них - И. Гиголашвили, Л. Юдина, А. Беляева, Д.Воропаев, Д. Штода - несомненно, могут стать достойной сменой старшему поколению труппы. Молодежным оркестром Мариинского театра управлял новичок в дирижерском деле (имеется в виду опера) - Ю. Башмет. Музыканты, солисты и хор, скажем так, его не подвели. Этот вечер вызвал какой-то особенный энтузиазм зала, и наиболее блистательные россиниевские ансамбли, спетые слаженно и четко, впору было бисировать.

Еще одно было нерядовое впечатление - выступление П.Доминго в роли дирижера. Досталась ему "Аида" - спектакль, идущий на Мариинской сцене десятилетиями (недавно театр вернулся к оформлению П.Шильдкнехта образца 1922 года). Опера, что называется, "впета" не одним поколением певцов, сделана, отлажена с музыкальной точки зрения. Знаменитый тенор предложил иные темпы и, стоя за пультом, словно сам прошел все партии так, как он это чувствовал. Его влюбленность в вердиевский шедевр заставила и участников спектакля осмыслить давно освоенные ими тексты как в первый раз. Спектакль прошел "на подъеме", заиграл новыми красками. Будто происходило таинство - свободное, вдохновенное музицирование мастеров своего дела. Среди солистов пальму первенства держала О. Бородина - Амнерис. И хотя, как сообщил В. Гергиев перед началом, певица была не совсем здорова, - дай бог всем так петь в здоровом состоянии, как она в больном. Про Г. Григоряна ничего не объявляли, но он не в лучшей своей вокальной форме (мягко говоря). И. Гордей очень прочувствованно изображала Аиду, но то, что ей на самом деле удавалось, - это филировки (посреди пения довольно неокультуренного и пестрого).

Одно из самых ярких событий фестиваля - премьера "Царя Демьяна", прошедшая на сцене Малого драматического театра (автор-составитель проекта П.Поспелов, продюсер Э.Бояков). Идея представить оперную версию известной русской народной драмы "Царь Максимилиан" была реализована количественно необозримой группой авторов. В программке указано, что это В. Гайворонский, Л.Десятников, В.Николаев, И.Юсупова и ТПО "Композитор" (либретто Е.Поленовой). Музыкальный материал намеренно эклектичен, каждый из сочинителей привносил свое. Но, как признался В.Гергиев, присутствовавший на премьере в качестве зрителя (дирижировал этим действом А.Титов), даже ему не удалось угадать, кому что принадлежит. Наверное, это лучшая похвала композиторам, которые так мастерски соединили кусочки мозаики музыкального текста, что он воспринимается как единое художественное целое, хотя намешаны здесь в одну кучу и джаз, и городской романс, и эстрадная песня, и народные интонации, и вполне традиционные арии, ансамбли, хоры.

Поставил спектакль В.Крамер, недавно дебютировавший в роли оперного режиссера (чрезвычайно интересной сценической версией "Троянцев" Г.Берлиоза на сцене Оперной студии консерватории). В данном случае он выступил в более свойственной ему манере - руководителя театра "Фарсы". "Ужасное оперное представление" действительно создано в фарсовом ключе, уместном для балаганного действа. Ирония, пародия, трюки сыпались как из рога изобилия, но все было в рамках хорошего вкуса. Царь Демьян пребывает на деревянном постаменте - вышке для надсмотрщиков, народу отведен загон, с которым он не расстается, так и таскает за собой, прочие герои передвигаются в дощатых клетках на колесиках и покидают свои домики в редких случаях (у них в клетках даже собственное электричество проведено!). Как в музыке обнаруживается смешение всех возможных стилей и форм, так и на подмостках героев представляют певцы оперные, эстрадные, народные, цыганские. На сцене воссоздается художественный эквивалент реального мира, состоящего из разных слоев культуры, высокой и низкой, из разных социальных слоев, из разных человеческих верований и религиозных убеждений. Все они - люди, поклоняющиеся тем или иным богам, втянуты в водоворот событий, из которых, собственно, и состоит жизнь, - женитьба, измена, конфликт отцов и детей, столкновение разных верований, противостояние народа и власти, и у всех один конец - смерть. Гротеск - форма и смысл этого увлекательного и остроумного музыкально-театрального действа. Эксперимент по абсурдному соединению несоединимого в высшей степени удался.

Фестиваль официально закончился. Но театр, словно будучи не в силах остановиться, предлагает все новые программы - например, вечер с участием Ю. Башмета, встречу с музыкой С. Губайдулиной и Г. Канчели, концертные исполнения "Набукко" Дж.Верди, "Самсона и Далилы" К. Сен-Санса. И В. Гергиев по-прежнему за пультом - в прямом и переносном смысле слова. Напрашивается избитая фраза: "Фестиваль завершился. Да здравствует фестиваль!"...

Симфоническая часть "Ночей" была не менее впечатляюща, чем оперная. Мне посчастливилось присутствовать на концерте "смешанного" жанра: Валерий Гергиев дирижировал "Симфонией псалмов" Стравинского, "Прометеем" Скрябина и оперой-ораторией Стравинского "Царь Эдип". Даже на первый взгляд - имею в виду перечень сочинений - эта программа выглядит эстетски красиво. В ней заложена определенная динамика. Внутреннее, высшее спокойствие "Псалмов" взрывается космической энергетикой "Прометея", после чего "Царь Эдип" слушается как синтез двух этих линий, но претворенных в эмоциональном плане с противоположными знаками: земное смирение обращается в земные стенания, а космический размах событий - в спокойствие божественной заданности. Есть что оценить и в плане стилевой игры: Стравинский одного периода (соответственно 1930 и 1927 годы написания сочинений, кстати, оба они были подвержены повторному редактированию в 1948 году), обращающий в это время свой взор на технику старых западноевропейских полифонистов, на русские церковные распевы и на барочные "Страсти", воплощающий все это богатство традиций в своем творчестве под знаком "нео", и Скрябин начала века ("Прометей" создан в 1910 году), открывающий новые ладовые и гармонические горизонты, создающий "прометеевский аккорд" и первую в истории световую партитуру музыкального сочинения. Гергиев, правда, не повторил подвига, совершенного пару лет назад РНО, игравшего "Прометея" со светом. Но и чистой музыки хватило маэстро, чтобы скрябинские "хрупкости" и изломанные танцы, метания и экстазы высветить цветами глубокими, насыщенными и яркими (фортепианную партию великолепно сыграл Александр Торадзе).

Программа, кроме вышесказанного, примечательна и тем, что исполненный в ней Стравинский в России фактически не звучит. Это объясняется, на мой взгляд, большим и разнообразным исполнительским составом, собрать который, как видно из опыта Гергиева, может только дирижер, у которого под руками весь арсенал средств. В данном случае - вышколенный оркестр, откликающийся уже даже не на жест и взгляд маэстро, а, кажется, предчувствующий мысль и эмоцию своего дирижера. В "Симфонии псалмов" - это еще и бесподобный хор мальчиков, составленный из учеников Училища имени Глинки и детского хора Мариинского театра: их пение было поистине ангельским. В "Царе Эдипе" также не могу не отметить не только исполнение, но и прочтение хоровой партии. Хор Мариинского театра создал очень точный эмоциональный план. Почти все время находясь в области тихого звучания, сложно быть внятным, трудно сделать исполнение разнообразным и, что важнее всего, суметь расставить драматургические акценты, заложенные в тексте. Текст хоровой партии, изобилующий обращениями к богам, Эдипу, отмечающий появления всех персонажей, повествующий от первого лица о трагедии, обрушившейся на Фивы, мог быть трактован Стравинским в духе баховских turbe - чрезвычайно эмоциональных хоров толпы, поскольку и в "Эдипе" - это толпа, а не древнегреческий хор, призванный пояснять зрителю каждое событие. Но латинский язык, избранный Стравинским, срабатывает на эффект остранения: эмоциональный текст подчиняется музыкальному повествованию. Эффект усиливается благодаря присутствию чтеца-рассказчика (Алексей Емельянов), предваряющего в краткой форме суть будущего развития событий. Он будто рассказывает не только зрителям, но и народу ситуацию, народ же ее пропевает, как бы заранее пережив и укоренившись в предначертанности любого сюжетного поворота. На этом фоне Тиресий (Федор Кузнецов), Вестник и Креонт (Евгений Никитин), Пастух (Владимир Феленчак), из уст которых Эдип слышит страшные вести, не более чем носители информации, столь же лишенные эмоциональных переживаний, хотя и "прописанные" Стравинским в сольном, а не хоровом ключе. Самую яркую партию создал композитор для Иокасты, и самой яркой актрисой в данной "труппе" эта партия и была исполнена. Злата Булычева проявила себя и как достойный мастер, справившись (почти без потерь) с безумно сложными тесситурными и ритмическими придумками Стравинского, и ей удалось создать образ по-оперному яркий и одновременно не выйти за рамки обязывающего к определенной строгости ораториального стиля и сюжетной надличностной идеи. Интересно было наблюдать и штрихи, появляющиеся от эпизода к эпизоду и подчеркивающие внутренние изменения в состоянии Эдипа, партию которого блестяще исполнил Леонид Захожаев.

"Царя Эдипа" маэстро Гергиев обещал обязательно повторить. Хорошая мысль. Такую программу действительно не грех и повторить. И, может быть, не только в Питере, но и в Москве.

Современные русские композиторы: Вячеслав Гайворонский, Леонид Десятников, Владимир Николаев, ТПО Композитор, Ираида Юсупова