Ведомости / Среда 16 ноября 2005

Владимир Тарнопольский — один из немногих наших композиторов среднего поколения, кто не уехал за границу, но тем не менее принадлежит Европе с ее системой фестивалей и гастролирующих ансамблей. К примеру, все четыре произведения, исполненные в юбилейной программе, были написаны для разных западных институций. Из них два заказали ансамбли, обладающие общеевропейской славой, — франкфуртский Ensemble Moderne и гаагский Schoenberg Ensemble. Они включают в свой репертуар ведущих композиторов мира — и Тарнопольский среди них.

В России известны скорее организаторская и педагогическая деятельность Тарнопольского — преподавание в Московской консерватории, руководство Обществом новой музыки и ансамблем “Студия новой музыки”, фестиваль “Московский форум”, на котором перебывало множество ключевых европейских композиторов и музыкантов, просветительские гастроли. Музыка самого Тарнопольского отнюдь не заполоняла все эти начинания — организатор проектов отодвигал себя как композитора едва ли не на последнее место.

Но по случаю юбилея Тарнопольский все-таки наступил на горло собственной скромности. Четыре опуса разных лет не включали в себя ранних сочинений, а обозначали ту стадию зрелости, которая ознаменовалась выбором самого трудного пути. В эпоху постмодернизма и концептуализма Тарнопольский почти отказался от спекулятивных приемов, которые являлись бы ссылками на другую музыку или многозначительными фигурами умолчания. Он бесстрашно посвятил себя искусству звука — казалось бы, исчерпанному. И проявил достаточно интеллектуальной фантазии, чтобы не замкнуться в спасительных рамках той или иной авангардной системы.

Еще полтора десятилетия назад он двигался почти на ощупь. Сочиняя для фестиваля в Хаддерсфилде трио “Отзвуки ушедшего дня” (1990), композитор заблудился в отзвуках и паузах и тогда вписал в партитуру вопрос, который должны произносить исполнители: “Что делать?” Именно это и стало блестящим разрешением формальных трудностей. Но уже в “Кассандре” для большого ансамбля, написанной годом позже, Тарнопольский обнаружил себя мастером высшей пробы, заставляющим разные логики развития материала не взаимоуничтожаться, а работать друг на друга. Столь же цветисто, ершисто и эмоционально звучит и его более поздний “Чевенгур” (2001), написанный на тексты из разных книг Андрея Платонова. Здесь автор уже настолько свободен, что может даже засунуть внутрь сложной звуковой конструкции наигрыш баяна и нечто вроде простецкой солдатской песни (особое спасибо Светлане Савенко за исполнение небанальной вокальной партии).

Самый последний опус — “Маятник Фуко” (российская премьера), тоже для большого ансамбля, звучит еще технологичнее, но, впрочем, и умозрительнее. Здесь автор задался целью сопоставить две линии музыки ХХ в. — сосредоточенную на гудящих объемах и идущую от Эдгара Вареза и другую, ритмико-механистичную: вся вторая часть опуса оказалась изобретательным вариантом “Великой священной пляски” Игоря Стравинского. Обе линии, заметим, антилирические: Тарнопольский не пытается пленить душу, он обращается к человеку как к вместилищу параметров объективной природы — времени, пространства, порядка и свободы.

Питомцы Тарнопольского — ансамбль “Студия новой музыки” под управлением Игоря Дронова — сыграли музыку шефа не только с почтительностью, но с мастерством и драйвом. Есть надежда, что знакомство композитора с более широкой аудиторией не отложится до его 60-летия.

Современные русские композиторы: Владимир Тарнопольский