Время МН / Вторник 20 июня 2000

В англиканской церкви в Вознесенском переулке состоялось представление "Страстей по Матфею-2000" - инициированного московским Гете-институтом коллективного сочинения, сделанного актуальными поэтами, композиторами, музыкантами, видеохудожниками и актерами пластического балета по знаменитой баховской модели в честь 250-летия со дня смерти великого композитора. Бах для музыкантов - что Пушкин для русской словесности. Впрочем, эту самую героику юбилейного пошиба создателям "Страстей" удалось разыграть с изяществом и остроумием. Подзаголовок сочинения - "С нами Бах!" - одновременно шутлив и восторжен. Та же мера игровой иронии и трепетной, пронзительной возвышенности придала уникальности и самому сочинению.

Создателями "Страстей" явно двигало желание преодолеть инерцию ситуации, в которой современное искусство считается а) тоскливо-занудным и б)иронично-постмодернистским, чурающимся трепета и пафоса. Есть еще в), в котором иногда сомнителен профессиональный, качественный уровень этого искусства. Соответственно, "Страсти" должны были быть а) если не веселыми, то завораживающими постоянной интригой, б) умно складывающими кирпичики-языки актуального искусства, но в итоге – возвышенными, по-настоящему духоподъемными (то есть реальное, живое содержание должно здесь абсолютно реально, живо переживаться). К тому же в) рискну предположить, что все должно было не казаться перформанс-лабораторией, а состояться в качестве стопроцентно сделанного произведения искусства.

Жанр "Страстей", где есть сюжет, исполненный интриги и канона, космизма и интимности в равной степени, где есть речитативы Евангелиста, Иисуса, Пилата, Иуды и проч. (рассказ и представление в лицах одновременно), где есть ариозо и арии (личностное сопереживание сюжету), где есть хоралы, то есть коллективное, общинное пение о Боге, театральные элементы, а по краям – большие инструментально-хоровые фантазии, делающие форму произведением, подходил для этого идеально.

Во время работы никто из авторов до самой премьеры не знал, что делают другие, никто из поэтов, специально сочинивших по паре стихов, не знал, кто из композиторов положит их на музыку, а для уже сочиненных музыкальных эпизодов не по воле композиторов в последний момент сочинялись тексты. Так организаторы "Страстей" (составитель – Петр Поспелов, музыкальный руководитель – Татьяна Гринденко, технологии, участие в кастинге – агентство "Длинные руки") преодолевали пресловутую тусовочность, благородно желая достичь единения совсем разных культурных полей и наречий.

Речитативы писались питерским гением новой музыки Вячеславом Гайворонским, инструментальные эпизоды и "арии" - современными композиторами от истового минималиста Павла Карманова и конструктора изящных парадоксов Владимира Мартынова до тихого ангела академической музыки европейского авангардистского толка Александра Вустина и маленького Ивана Великанова – ученика одного из организаторов проекта. Что-то было упоительно хорошо, что-то никуда не годилось, что-то было замечательно сыграно, что-то – с очевидными и досадными провалами. Громоздкая, красивая по замыслу пятичасовая конструкция смотрелась все же больше акцией (то провокационной, то сакральной, то гуманитарной), нежели сработанным произведением. И хотя при таком сильном акценте на коллективности будет не совсем правильно говорить про отдельные куски конструкции, все же до полного растворения в коллективизме не дошло, к тому же были вещи изумительные и достойные отдельного упоминания.

Без изысканных речитативных эпизодов Гайворонского, исполненных им самим, его музыкантами и фольклористом Сергеем Старостиным (Евангелист), тонко разыгравших сразу две карты - европейского инструментализма и русского духовного стиха, вся постройка лишилась бы одновременно и каркаса, и инкрустации. Без мартыновских антифонов и экзерсисов Сергея Загния, выкроенных только лишь из баховского материала, в ней не было бы пространств, в которых люфт между каноном и актуальностью, интеллектуальной шуткой и простым ритуалом оказывается головокружительной красотой. Без хоралов, написанных ответственными за литературную часть Екатериной Поспеловой, Михаилом Шульманом и Марией Степановой на расхожие уличные мотивчики, в этом доме современного искусства трудно было бы жить. Уморительные и трогательные тексты проецировались на экран и пелись хором - всеми музыкантами и залом. Так, напряжение между текстами Ольги Седаковой, Вячеслава Курицына, Д. А. Пригова, Бориса Пастернака, Псоя Короленко и др., звуками Ираиды Юсуповой, Сергея Загния, "ТПО Композитор", Юрия Ханина, Владимира Николаева и др., исполнительской манерой ансамбля "Опус Пост" Татьяны Гринденко, хора духовной музыки "Сирин", хором мальчиков Струве и хоровой капеллой музея "Московский Кремль" и др. – не то чтобы снималось, но находило некоторое разрешение.

Странная постройка в результате просто заафиксировала тот факт, что современное искусство а) то занудно-тоскливоге, то с сумасшедшей интригой, б) то постмодернистски, то авангардистски ориентированное, иногда возвышенное, а иногда лишенное всякого живого смысла, и в) исполнено то могучего профессионализма, то любительской небрежности. Но по большей части оно приятно амбициозно и к тому же ищет настоящей целостности, искреннего чувства и духовного единения.

Современные русские композиторы: Алексей Айги, Иван Великанов, Александр Вустин, Вячеслав Гайворонский, Андрей Дойников, Сергей Загний, Павел Карманов, Алексей Ларин, Владимир Мартынов, Владимир Николаев, ТПО Композитор, Борис Филановский, Юрий Ханин, Дмитрий Чеглаков, Алексей Шульгин, Александр Щетинский, Ираида Юсупова