Ведомости / Вторник 10 февраля 2004

Фестиваль Мартынова в "Доме" символически выразил движение по этому пути. Если минималистскую композицию No pasaran, прозвучавшую в первый день, еще можно было расценить как композиторский "опус", то в "Танцах на берегу", которыми по-суфийски завершался фестиваль, категории формы и авторства были основательно размыты.

Основой композиции No pasaran послужил литературный текст Дмитрия Пригова, который выступил и в качестве поющего поэта-солиста - его партнерами стали музыканты ансамбля Opus Posth под руководством Татьяны Гринденко. И в музыке, и в тексте было использовано считанное количество беспрестанно повторяющихся элементов, складывающихся в целое подобно деталям конструктора. Пригов оперировал узнаваемыми лозунгами (No pasaran, Drang nach Osten и т. п. ) , к которым приплеталась обрывочная история Гавроша, попавшего с демонстрации в иной мир. В музыкальном арсенале Мартынова были скандирование текста, хлопки в ладоши, щелчки пальцами, пара энергичных тем в духе минимализма и гитарной рок-музыки - на них отважно, с треском и клацаньем, набрасывались музыканты струнного ансамбля. В результате эти музыкальные элементы, по видимости прописанные в 70-х гг. , начинали звучать как архаические.

Нередко Татьяне Гринденко и ее музыкантам доводится исполнять сакральную музыку Мартынова, написанную на богослужебные тексты. Теперь они точно с таким же рвением и послушанием скандировали No pasaran, превращая приговские словесные "реди-мейды" в подобие заклинаний и молитв. Сам же Пригов отнюдь не служил мессы, он оставался в роли ироничного лицедея. Момент встречи происходил тогда, когда Пригов брал на себя музыкальную организующую роль - переходил на шаманское бубнение или задавал всему ансамблю элегантное россиниевское ускорение. Таким образом, два автора, музыкант и поэт, один находящийся в архаической системе координат, другой - в потоке стертой идеологизированной лексики, соединились в одном пространстве.

В течение фестиваля разными способами Мартынов входил во взаимодействие с товарищами по искусству, пробуя каждый раз по-разному уходить от единоличного авторства. Среди товарищей были композиторы нескольких мастей - ударник Владимир Тарасов, компьютерщик Антон Батагов, шумовик Николай Судник. В последний день Мартынов вел диалог со своим сокурсником - композитором Юрием Чернушевичем, умершим в 1965 г. в возрасте 19 лет. Расположившись под экраном, на котором ритмично повторялся кадр с набегающей на берег морской волной, Мартынов около часа играл на фортепиано "Танцы на берегу". Это не было импровизацией, но блоки музыкального текста (часть из них была заимствована из опуса Чернушевича "Пять мадригалов на стихи Омара Хайяма") могли переставляться и повторяться множество раз, моделируя образ времени, не имеющего начала и конца.

Владимир Мартынов любит апеллировать к музыке восточной традиции, к фольклору, старым европейским мастерам - ко всем ритуальным культурам, где нет места творческому произволу автора-индивидуалиста. На этот раз, комментируя публике свою концепцию, он вполне серьезно сравнил себя с диджеем, приносящим в чемодане набор известных пластинок. Это высказывание содержало известную смелость, но все понимали, что автор имеет на нее право: какие бы тексты или звуковые образы (порой самые приземленные) ни использовал Мартынов, они впишутся в созданную им реальность высокой утопии - или, как говорит сам композитор, "сакральное пространство". Возможно, это и есть "Зона Postopus Posth".

Современные русские композиторы: Владимир Мартынов