Ведомости / Четверг 12 января 2006

“Возвращение” в почете у той публики, что, с одной стороны, понимает толк в исполнительском мастерстве, с другой же — ценит нестандартные программные идеи. Сочетание того и другого встречается не так уж часто. Но основатели фестиваля, скрипач Роман Минц и гобоист Дмитрий Булгаков, девять лет назад решили, что сядут на обоих коней сразу, и с тех пор ни разу не спешились.

За девять лет фестиваль завоевал место на академической сцене нескольким десяткам талантливых профессионалов, которым в одиночку трудно было бы пробиться через суровый заслон старшего поколения. Большинство из них когда-то получили высшее образование за границей (отсюда и название фестиваля) и с разной долей успеха вписались в тамошнюю музыкальную жизнь. А сегодня некоторые из них — в первую очередь виолончелист Борис Андрианов — широко востребованы и на отечественной сцене, часть “возвращенцев” введена в круг официального молодежного фестиваля Crescendo, а само “Возвращение” разрослось до круглогодичного проекта — с циклом в Доме музыки и разовыми акциями вроде исполнения Гольдберг-вариаций Баха, которые переложил для ансамбля духовых инструментов маститый Андрей Эшпай.

Склонность музыкантов к необычному репертуару неизменно придает изюминку январскому фестивалю. Основная программная предпосылка — ни разу не повторять сочинения, прозвучавшие в предыдущие годы. Репертуар становится изыскивать все труднее. Не то чтобы вся классика уже кончилась и не то чтобы всем хорошим живущим композиторам уже были сделаны заказы — просто и каждая программа должна подчиняться некоей концептуальной мысли. Например, первый концерт нынешнего фестиваля назывался “Музы” и содержал произведения, на создание которых композиторов вдохновили их возлюбленные. Пауля Хиндемита и Арне Веркмана — законные половины. Ветреного Моцарта — она и ее сестра. Бетховена — недоступная графиня. Шумана и Брамса — одна и та же гениальная Клара Вик. Во втором концерте в ход пошли “Подтексты”, трактованные предельно конкретно: некие шифры, цитаты или аллюзии, запрятанные в ноты. А вот третий концерт, на котором побывал ваш рецензент, назывался Monotonia — и несмотря на такое рискованное для афиши название, сидеть мне пришлось в приставном ряду.

Идее “Монотонии” не откажешь в изяществе: в программе собрали музыку, написанную для нескольких одинаковых инструментов. Причины, побудившие композиторов к такому выбору, могут служить иллюстрацией европейской истории. К примеру, Георг Филипп Телеман написал в XVIII в. Дуэт для двух гобоев — но тогда музыка часто писалась в расчете на то, что исполняться она может на многих инструментах. Другое дело — София Губайдулина: у нее выбор четырех виолончелей определил саму музыку. В ее “Кватернионе” звучит словно учетверенная виолончель, а произведение строится как коллекция исполнительских приемов — от невинных рикошетов до изощренной игры наперстками по струнам. Для музыкантов-“возвращенцев” подобная музыка ничем не отличается от классики — любой звериный присвист или подземный храп своих виолончелей они отоваривают более чем с уважительным тщанием.

Гораздо серьезнее Октет Галины Уствольской с диким составом из двух гобоев, четырех скрипок, рояля и литавр. В отличие от Губайдулиной, у нее не состав определил музыку, а, напротив, музыка потребовала такого состава, отдаленно напоминающего деревенский оркестр из жалеек, скрыпок и гремушек. Этот истовый и безжалостный ритуал (трудно поверить, что Уствольская сочинила Октет в 1950 г.) сборная команда “Возвращения” выполнила с верой и отдачей — никакой приглаженности и пощады нервам.

Вместе с тем цельного высказывания из “Монотонии” не получилось. Остальным номерам программы не хватало либо оригинальности, либо художественного качества. Двухрояльная соната Моцарта, конечно, хороша, но дуэт двух роялей — не редкость. “Траурная павана” для пяти альтов Александра Чайковского — образец современного салона, взятый напрокат у Башмета. Прочее — считай учебно-педагогический репертуар: этюд для двух ударников (автор — кубинский перкуссионист Гильот), вариации для четырех фаготов, страдающих от того, что они не саксофоны (автор — фаготист Кольбингер). Лютневый дуэт мастера XVIII в. Хагена банально прозвучал на гитарах. Играли в основном хорошо, но по структуре весь концерт, когда на сцене меняли друг друга разные исполнительские ансамбли, напомнил отчетный вечер ДМШ — не хватало только слов: “класс педагога такого-то”. Не будем делать вывода, что программная стратегия “Возвращения” испытывает кризис, но умение находить неистощенную породу и переплавлять ее в оригинальную конструкцию на этот раз составителей наполовину подвело.

По традиции в заключительном концерте составители плюют на концепцию и устраивают Концерт по заявкам исполнителей — хотя повторов из прежних лет и сюда не допускается. Так что сегодня публику ожидает винегрет из Сальери, Бриттена, Десятникова, Бенджамина, мировая премьера Владимира Торчинского и Музыкальная шутка Моцарта на закуску.

Современные русские композиторы: София Губайдулина, Галина Уствольская